Что значил День Воли в 1990-е и 2000-е? Только ли в Минске его отмечали? Это праздник или акция протеста? Как сейчас отмечать День Воли в Беларуси? Эти темы корреспондент «Белсата» обсудил с председателем движения «За свабоду» Юрием Губаревичем на варшавском марше 24 марта.
Годовщину провозглашения независимости Беларусской Народной Республики начали отмечать уже в 1919 году. Но в Советской Беларуси БНР удаляли из памяти – праздник остался разве что в среде беларусов за пределами СССР. Вернул День Воли на улицы Беларуси художник Алесь Пушкин: 25 марта 1989 года он и активисты пронесли по Минску написанные им 12 плакатов, что не соответствовали государственной идеологии. За тот перформанс художнику назначили 2 года условно. 25 марта 1990 года вышел пилотный номер газеты «Свобода» под названием «День Воли», это словосочетание быстро закрепилось за датой.
В те времена Юрий Губаревич был еще школьником, жил в Белоозерске. Он пришел в активизм как раз тогда, когда Александр Лукашенко получил практически неограниченные полномочия, взял курс на сближение с Россией и снова сделал государственной модифицированную советскую символику. В первой половине 1990-х День Воли обходился без насилия – до Лукашенко это было мирным праздником, 75-ю годовщину отмечали на государственном уровне.
Из Белоозерска попал в водоворот «Минской весны»
Губаревич вспоминает, что еще школьником интересовался тем, что происходит в беларусском обществе: наличие депутатской группы БНФ в Верховном совете, приход Лукашенко к власти и реакция на это общества, отношение к истории, беларусскому языку и идентичности. Еще во время предвыборной кампании 1994 года сбежал с уроков, чтобы посетить выступление Зенона Позняка – тот собрал полный зал в Белоозерске посреди рабочего дня.
Спрашиваем: но Белоозерск тогда не был протестным городом? Губаревич не соглашается: в первые же дни падения советского режима люди выходили на площадь с бело-красно-белыми флагами, на первых местных выборах уже была демократическая группа депутатов, и мэр, как считалось, был продемократических взглядов… Это, говорит он, были обычные люди, не оппозиционные активисты, но дыхание перемен их затронуло.
Когда именно он осмыслил значение Дня Воли, Губаревич не помнит, но уверен, что школа тому «не очень способствовала»: учитель истории там был коммунистических взглядов. Но Губаревич тогда уже читал независимую прессу, газету «Свабода». Осенью 1995 года он поступил учиться в БГПА (нынешний БНТУ) и переехал в Минск, с первого курса принимал участие в протестах. Говорит, атмосфера в те времена была такая: выборы-1994, референдум-1995 – после нескольких лет в демократической стране это был ощутимый откат назад.
В День Конституции 15 марта была первая акция – как говорит Губаревич, «проба сил». А День Воли и Чернобыльский шлях стали главными событиями «Минской весны». В 1996 году протест нарастал волной, вспоминает собеседник. Тогда активно протестовали и его будто бы аполитичные и покладистые одногруппники – а в группе разве что пару человек были из Минска, остальные съехалась из регионов. Говорит, было ощущение важных исторических событий.
«Тогда еще [Зенон] Позняк был в Беларуси, он был во главе колонны, – вспоминает он День Воли 1996 года. – Был марш по центру города, были стычки – сразу попал в такой водоворот.
Возле телецентра на улице Коммунистической мы стояли двумя рядами. Милиционеры, омоновцы защищали вход, протестующие стояли, упершись в их ряд. Я был там лицом к лицу с милиционерами. Тогда еще не ощущалось какой-то агрессии с их стороны.
Это были обычные дяди. Может, еще с советского периода пришли на службу. Военное снаряжение было очень простенькое, были уже резиновые дубинки. В какой-то момент это перешло из молчаливого противостояния в активную фазу, когда колонну начали оттеснять. Было это зимой, хотя и солнечно, лежал снег. Люди падали, валились. Была опасность, что по ним может пойти толпа, поэтому это перешло в локальную драку там, на Коммунистической».
Силовики били протестующих, оппозиция спорила о Бангалоре
Губаревич стоял у истоков «Молодого фронта», который в 1997 году вырос из молодежной организации Партии БНФ. Но, окончив БГПА, он поступил в магистратуру во Львов, после учебы – в 2003 году – вернулся в родной Белоозерск. Там вместе с другими активистами победил на выборах в горсовет, также стал председателем Брестской областной организации БНФ.
С 1996 года акции на День Воли в Минске проходили в противостоянии с силовиками, сопровождались жесткими задержаниями, на акции сгоняли военную технику, водометы, вооруженных бойцов. Если в 1996-м на День Воли вышло до 50 000, то в 1997-2001 годах выходило не более 10 000, в 2003-2004 годах счет шел разве что на сотни.
День Воли вновь стал массовой уличной акцией в 2006 году. Перед тем, 19 марта, прошли президентские выборы, результаты которых многих возмутили – в Минске на Октябрьской площади собралась большая акция, вырос палаточный городок. В ночь на 24 марта силовики задержали не менее полутысячи людей на площади. Но 25 марта в Купаловском парке собрались около 2000 человек, пошли маршем на Окрестина требовать освобождения задержанных. Шествие жестоко разогнали – это стало едва ли не самым кровавым Днем Воли.
Тогда Губаревич был доверенным лицом кандидата в президенты Александра Милинкевича. День Воли в 2006 году он встретил в брестском изоляторе – был задержан за день до выборов.
«Когда на первый раз дали пять суток, наверное, они присматривались: пройдут избирательные события, можно будет все спустить на тормозах, как они это раньше делали, – вспоминает Губаревич 2006 год. – Но то, что после пяти суток меня не выпустили, а спровоцировали какую-то толкотню и посадили еще на дополнительные сутки, а режим стал жестче, это был сигнал, что события продолжают разворачиваться. Мы абсолютно не получали никакой информации, но было ощущение, что после выборов были протесты, а режим не может справиться с этим протестом».
Однако тот протест все же подавили. После всплеска в 2006 году День Воли снова становился все менее и менее людным: в Минске выходили считанные тысячи, а иногда и только сотни человек, и так было вплоть до 2018 года.
Губаревич считает, что причиной падения числа участников минских акций было не только то, что это было «несанкционированное мероприятие», за которое жестоко наказывали. Он видит в этом и то, что в «некритические» для общественно-политической жизни годы снег или дождь могли отвадить определенное количество людей. И «оттенок работы пропаганды».
Хотя невозможно было пройти запрещенными маршрутами, но если просили разрешения на акцию, то чаще всего разрешали пойти по неудобным маршрутам, вспоминает Губаревич, который и лично подписывал заявки на акции ко Дню Воли. Как на площадь Бангалор, что далеко от центра Минска, и в парк Дружбы народов, который некоторые издевательски прозвали «местом выгула собак и оппозиции».
Собеседник рассуждает: или по собственной глупости, или под влиянием спецслужб часть противников Лукашенко декларировали нежелание идти на Бангалор с негодованием и отвращением к тем, кто пошел. Ничего хорошего из раскола не вышло, уверен он:
«Не так важно, по какому маршруту ты идешь, как то, сколько людей идет рядом с тобой».
Среди противников Лукашенко были и другие идеи, как уделить больше внимания Дню Воли, продолжает Губаревич. Были даже предложения никогда не ходить, так как это «малочисленно и скучно», были идеи праздновать по кафе. Это, считает он, «имеет право на жизнь, но важна визуализация». Если сидеть по кафе, этого никто не заметит, а если пройти хотя бы по Сурганова в парк Дружбы народов, можно посмотреть на прохожих, которые приветствовали колонны или вывешивали флаги из окон, хотя и боялись присоединяться.
А без этого, уверен Губаревич, не было бы ни «праздника независимости» 2018 года, ни событий 2020-го: если нет двигателя, который способен дать старт инертной общественной машине, никакие перемены не произойдут.
Властям не нужен праздник независимости Беларуси
В 1990-х, вспоминает Губаревич, в государственных СМИ активно обсуждали и оплевывали каждую акцию оппозиции. Но впоследствии, считает он, государственные СМИ получили приказ: ничего не упоминать, даже в негативном ключе, за редкими исключениями вроде послевыборных событий. В 1990-х демократические силы имели определенную силу, которую режим не мог не замечать, впоследствии мог себе позволить их игнорировать, и только с 2020-го снова был вынужден реагировать.
Среди демократических сил регулярно высказывались идеи, чтобы сделать День Воли не «оппозиционной» датой, а общенациональным праздником.
Губаревич вспоминает: даже направлялись обращения, собирали подписи, однако режим Лукашенко это все игнорировал. В других странах, напоминает он, отмечают даты провозглашения или восстановления независимости, а в Беларуси официальная дата Дня независимости – 3 июля по случаю освобождения Минска от нацистов, хотя на тот день значительная часть БССР была под оккупацией гитлеровских войск.
«Для них это чужое, – говорит Губаревич о лукашенковцах и Дне Воли. – Они занимают с первых дней прихода Лукашенко четкую антибеларусскую, антинациональную позицию. Поэтому, естественно, признавать какие-то национальные праздники, символы…
Особенно если это идет вразрез с официальной концепцией истории, которая и по сей день декларируется: что какие-то серьезные фундаменты беларусская государственность приобрела с приходом Лукашенко. Даже до 1994 года «ничего не было». Исключение для них – это только период Второй мировой войны, который они еще могут упоминать. Все остальное они стараются просто затереть, лишить беларусов исторической памяти».
Однако в 2018 году, вспоминает Губаревич, оппозиционные партии сумели поговорить с властями о Дне Воли. Тогда основным переговорщиком от имени партий был Григорий Костусёв, который получил доступ к администрации Лукашенко и Мингорисполкому, имел возможность не через переписку, а через личные разговоры с участием представителей других партий договариваться о формате акции, который устроил бы демократические силы и не был неприемлемым для режима.
Заявку на праздник независимости в итоге подали от имени БНФ «Адраджэнне», движения «За свабоду» (которое тогда уже возглавил Губаревич), Объединенной гражданской партии, Беларусской социал-демократической партии (Грамада) и учреждения Amaroka (которое стояло за «Арт-сядзібай»). Но власти, по словам Губаревича, открыто говорили: закладываете легальный статус своих организаций, если что-то пойдет не так – ликвидируем.
БНР-100 привело к событиям 2020 года?
На 100-летие провозглашения независимости БНР, в 2018 году, власти разрешили большой митинг-концерт возле Оперного театра в Минске, но в праздновании не приняли участия.
Вместе с тем концертом была несанкционированная акция протеста на площади Якуба Коласа, участников задерживали. Губаревич вспоминает: тогда, как и всегда, в демократической среде были разные течения, одни пытались убедить других, что имеют большую поддержку, и только из-за личных амбиций не удалось объединиться и совместно провести День Воли. Но тогда, на 100-летие БНР, должен был быть новый формат, «а не традиционные выходы и разгоны».
Губаревич считает, что тогда нужно было показать, что 25 марта в сердце огромного количества беларусов, и это удалось. Наш собеседник напоминает: даже концерт у Оперного был для посетителей рискованным – никто не знал, не закончится ли он разгоном и хапуном, и по его прошествии действительно были задержания. Но собрались десятки тысяч человек. Кто пришел на «праздник независимости», говорит Губаревич, увидел, что их не пару сотен, и получили заряд оптимизма: «Да, мы не одни».
Так с этого поднялась волна, которая бухнула в 2020 году? Может, тем событиям дало старт перезахоронение останков Кастуся Калиновского осенью 2019 года? Губаревич отвечает: это началось еще с акций 2017 года против «тунеядского декрета». Те события затронули гораздо более широкие слои общества, а День Воли и Калиновский были важны для национально-ориентированной части.
«Трудно говорить, насколько те события могли откликнуться в беларусской глубинке, в дальних районах, где люди, может быть, никогда не читали демократическую прессу, следят за событиями через государственное телевидение», – рассуждает Губаревич о БНР-100.
День Воли – не только минский праздник
В 2019 году снова было два течения. Команда БНР-100, получив отказы на властей на предложения концерта возле Оперного, на стадионе «Динамо» и во Дворце спорта, устроила БНР-101 в Гродно, где власти предоставили площадку в Коложском парке. А лидеры ряда партий, в числе которых был Губаревич, решили, что праздновать надо и в Минске, согласились на концерт в Киевском сквере.
Тогда звучали даже мнения: и хорошо, что День Воли поедет из Минска «по регионам». Губаревич говорит, что День Воли отмечали и за пределами Минска в разных форматах. Он вспоминает акции в Могилеве (который в 1917-18 годах был вторым значимым центром беларусского движения), шествия и митинги в Бресте, напоминает об исторических и краеведческих клубах. Масштабы были несравнимыми с минскими, но будет ошибкой считать, что самые образованные и сведущие только в Минске.
«Эта тема была достаточно расширена, – говорит Губаревич о Дне Воли. – Она приобрела бы и общенациональный масштаб, если была бы возможность доступа к государственным средствам массовой информации. А несколько серий исторических публикаций помогли бы каждому беларусу понять события того времени – что в тех сложных условиях нашлись представители нашего народа, которые взяли на себя ответственность за провозглашение независимости».
Как следует отмечать День Воли сейчас – и в Новой Беларуси
В 2020 году День Воли пришелся на начало пандемии коронавируса. Массовых уличных митингов и концертов не устраивали, хотя небольшие акции прошли в Минске, Витебске, Гродно, Могилеве, Глубоком, Пинске и других городах. Команда БНР-100 провела тогда онлайн-концерт в комбинации с ток-шоу.
В 2021 году – несмотря на события 2020-го, снова подавали заявку на санкционированную акцию на День Воли, ее подписали опять же Губаревич, Костусев и другие лидеры оппозиционных партий. Но не успели занести заявку в Мингорисполком, как на БТ появился председатель Комитета государственной безопасности Иван Тертель, который рассказал о «зарубежных сценариях по дестабилизации», за которые будут отвечать персонально Костусёв и Губаревич. Когда стало известно об отказе, Губаревич выехал на неделю за границу, а его коллег посадили под арест по надуманным причинам. Собственно, на День Воли только в Минске тогда задержали более 200 человек.
В 2022 году День Воли прошел на фоне уже не только массовых репрессий, но и полномасштабной войны в Украине. Акцию в Минске провели подпольно, основная активность была уже за рубежом. В 2023 году на День Воли акцию в Минске устроила одна Нина Багинская, публично отмечали в основном за рубежом – и даже в Киеве, несмотря на войну.
И сейчас все открытые мероприятия на День Воли – за пределами Беларуси. А что за акции – беларусы в эмиграции празднуют, пока в Беларуси за решеткой тысячи человек, протестуют ли? Губаревич отвечает:
«Мы напоминаем, что мы живы. Что есть такой народ, такая нация, как беларусы, которая имеет свою историю и свои праздники. Даже на чужбине беларусы не разобщены, находят поводы. 25 марта – это то, что собирает наибольшее количество людей вместе».
Те, кто говорят, что не стоит отмечать День Воли, поскольку война и политзаключенные, это те, кто всегда ищет негатив в любом деле, убежден Губаревич. Такие люди, говорит он, не предлагают никакой альтернативы: «Самое простое – ничего не делать, посыпать голову пеплом». А когда один диктатор ведет войну, второй диктатор садит за решетку, демонстрация единства и духовной силы – достойный ответ обоим диктаторам. С трибун надо говорить и о войне, и о политзаключенных, и об истории, и это, напоминает Губаревич, уже говорили в начале варшавской акции 24 марта.
Главное мероприятие для беларусов в Беларуси на День Воли в 2024 году – онлайн-концерт от команды БНР-100.
Что еще сейчас делать людям в Беларуси на День Воли? Губаревич советует: «Прежде всего – не быть одним, не замыкаться в своих квартирах, а искать тех друзей и знакомых, с кем можно встретиться, найти безопасное место, где можно отметить праздник. Беларусы всегда найдут, что сказать друг другу. Эта связь, сбор вместе по случаю национального праздника, это будет придавать оптимизма и рвения, когда они будут видеть глаза друг друга».
А если Беларусь станет свободной, как отмечать День Воли: сделать его попсовым, с гламурными концертами, устраивать ли уличные шествия? Губаревич говорит, что прежде всего это станет государственным праздником, а формат может сочетать все кроме разгона мирных демонстраций – кто бы ни руководил новой Беларусью, от этой практики придется отказаться.
Алесь Новоборский / АБ belsat.eu
